Николай Никитич Никонов – архитектор Братского храма.

Архитектор Николай Никитич Никонов (8.04.1849 г. † 1918 г.), один из известных зодчих Пе­тербурга конца XIX - начала XX  века, много и плодотворно работал, особенно в области церковной архитектуры. Однако никакой специальной литературы, посвященной изучению его творчества до сих пор практически, в настоящий момент практически не имеется. По­этому представляется целесообразным хотя бы конспективно наметить в настоящей справке основные этапы его жизни и творчества.

Николай Никитич Никонов родился 8 апреля 1849 года в крестьянской семье в деревне Онофрево в Пошехонье – север северной окраине Ярославской губернии.Биография его необычна. Выходец из глубокой провинции, архитектор-самоучка не получивший специального образования, он, благодаря природной одаренности и настойчивости, приехав в Петербург, сумел добиться больших успехов: получил право на производство строительных работ и зва­ние архитектора.

С 1893 по 1906 год он занимал весьма престижную и ответственную должность епархиального архитектора . К этой должности он пришел, имея за плечами солидный опыт проектирования и строительства зданий, по большей части культового назначения.

Николай Никонов появился в Петербурге, по-видимому, в конце 60-х – начале 70-х годов XIX века. В октябре 1872 года он был принят вольнослушателем в Академию Художеств, но был отчислен за нерегулярное посещение классов в 1881 году. Примерно в это же время он упоминается как помощник архитектора И.А.Монигетти. Об этом сообщал критик В.В.Стасов в своем обзоре «Двадцать лет русского искусства». В этой же статье сказано о том, что Н.Никонов был соавтором И.А.Монигетти в проектировании здания Поли­технического института в Москве (1874-1877 гг.) и архитектора Н.П.Басина по проекту дома Басина на площади Александринского театра (ныне площадь Островского) в Петербурге (1878-81 гг.), что архивными данными не подтверждается .

Одним из ведущих направлений в русской архитектуре второй половины XIX века был на­циональный или «русский стиль». Он опирался на историческое наследие и творческие приемы народного зодчества, особенно в декоративном оформлении. Последователем этого направления был и архитектор И.А.Монигетти. Творчество Н.Н.Никонова также развивалось в русле этого стиля. Он часто использовал в качестве прототипов памятники русского зодче­ства московской и ярославской архитектуры XVI-XVII веков. Но в это время су­щественное влияние на его творчество оказали и византийские формы, послужившие в свое время, каноническими источниками для сооружений древнерусской архитектуры.

19 апреля 1890 года Н.Н.Никонов определен в службу по Ведомству Православного испо­ведания с причислением к Канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода сверх штата: «со­держания не получает, но назначено вознаграждение 1% за составление планов и смет и за наблюдение за работами».

10 марта по докладу синодального прокурора Н.Н.Никонову пожалован государем Импера­тором чин коллежского регистратора. Это самый низший чин чиновника государственной службы в «Табели о рангах» – XIV класс. Между тем, архитектор имеет большую семью, чет­верых детей: дочерей Варвару, Зиновию, Ольгу и сына Николая.

В служебной карьере архитектора Н.Н.Никонова, возможно, принимал покровительствую­щее участие обер-прокурор Святейшего Синода К.П.Победоносцев. Он являлся почетным членом епархиального Братства, братчиком которого был и архитектор Н.Н.Никонов. Воз­можно, именно поэтому он и получил заказ на составление проекта Братского храма.

11 сентября Н.Н.Никонов был командирован в Полтаву для осмотра церкви на поле Полтавской битвы и памятника на Шведской могиле с целью приведения их в надлежащий вид. В дальнейшем он будет неоднократно бывать там, выполнит проект памятника на могиле воинов, павших в Полтавской битве (1894 г.), а также проект иконостаса для Сампсониевской церкви на поле Полтавской битвы (1895-96 гг.) и др.

23 мая 1891 года Н.Н.Никонову предоставлено право на определение в должность архитек­тора для производства разных строительных работ для церковного ведомства.

19 апреля 1893 года он был произведен за выслугу лет в губернские секретари со старшин­ством.

После кончины 6 сентября 1893 года епархиального архитектора И.И.Буланова открылась вакансия на его должность. Должность епархиального архитектора была утверждена 15 ноября 1852 года для производства работ по Духовному Ведомству. Вместо окладного жало­вания, выдавалось «вознаграждение за труды - процент от сумм, отпускаемых на самое строение, с отнесением сей должности к IX классу, а по пенсии – к VIII... » . Согласно “Табели о рангах”, IX класс соответствовал чину титулярного советника, а это давало право на потом­ственное почетное гражданство. (До этого в формулярном списке в графе о происхождении было указано: «из личных почетных граждан»). На вакантное место было два претендента: «классный художник-архитектор В.Курицын, окончивший Академию Художеств» и «причисленный к Канцелярии обер-прокурора Святейшего Синода сверх штата... губернский секретарь архитектор, имеющий домашнее образование и 44 года от роду», Н.Н. Никонов. К прошению, поданному Н.Н.Никоновым в Консисторию 11 октября 1893 года, об определении его в должность епархиального архитектора, он прилагает список построенных им сооруже­ний. Победил Н.Н.Никонов: «Принимая во внимание известность архитектора Никонова в строительном деле и его доказанную опытность в построении церквей как в самом Петер­бурге, так и вне оного... согласно прошения... определив его, Никонова, Санкт-Петербург­ским Епархиальным архитектором».

21 октября 1893 года последовал указ о его назначении на эту должность. Одновре­менно было дано указание о том, чтобы «причты и старосты церквей Санкт-Петербургской епархии, настоятели и настоятельницы монастырей в случае надобности построек относились к епархиальному архитектору по адресу: Пушкинская улица, дом 9.

Архитектор Н.Н.Никонов много и плодотворно трудится в этой должности. 14 мая 1896 года он был награжден орденом св. Станислава 3-ей степени. 25 августа произведен в коллежские секретари. В этом же году он был принят в пожизненные члены Санкт-Петербургского Епархиального Братства, что было особенно почетно, по­скольку в их числе (на тот момент их было 46) были великие князья и княгини, высшие госу­дарственные чиновники, архиереи, священнослужители. Это была оце­нка его деятельности по строительству Братского храма, которое уже близилось к заверше­нию.

19 апреля Н.Н.Никонову был пожалован чин титулярного советника за выслугу лет. Преос­вященный Назарий, епископ Олонецкий и Петрозаводский, 24 августа 1899 года ходатайст­вует о награждении архитектора Н.Н.Никонова орденом св. Анны 3-й степени за проект и по­стройку каменного трехпрестольного храма в подворье Задне-Никифоровской пустыни в Петербурге. Из полученного им вознаграждения он большую часть пожертвовал в пользу подворья. 6 июля 1900 года ему был пожалован этот орден.

12 апреля 1902 года Н.Н.Никонов произведен за выслугу лет в чин коллежского асессора со старшинством.

17 ноября 1906 года архитектор Н.Н.Никонов уволен по его прошению с должности Санкт-Петербургского епархиального архитектора. В личном деле Н.Н.Никонова хранится его пас­порт, выданный 29 декабря 1900 года. В графе о прописке указан его адрес: дом 11 по Коло­менской улице. Он был домовладельцем этого дома. Уйдя с должности епархиального архитектора, Н.Н.Никонов продолжает много и успешно работать.

Жизненный путь его окончился в 1918 году в городе Самаре, где последние годы он по­долгу жил, продолжая работать и там, вместе со своим сыном, тоже архитектором. [статья из "Православной энциклопедии"]

Архитектор Николай Никитич Никонов

Николай Никитич Никонов был архитектором, очень последовательным в своих художественных пристрастиях. Основной сферой его творческой деятельности на протяжении нескольких десятилетий оставался «русский стиль». Сторонники этого направления ставили перед собой задачу обеспечить архитектуре национальное своеобразие, опираясь на традиции зодчества Древней Руси. Это направление горячо поддерживал В. В. Стасов — лидер демократической художественной критики второй половины XIX в., идеолог реализма и пропагандист всего «народного» в искусстве. Именно «народные» корни разглядел Стасов в том варианте романтического «национального стиля», который и стал называться «русским стилем». Формировался этот стиль с середины XIX столетия в произведениях архитектора А. М. Горностаева и его ближайших последователей — В. А. Гартмана и И. П. Ропета (И. Н. Петрова), чье творчество Стасов решительно противопоставлял работам К. А. Тона, считая последнего лишь официальным придворным зодчим, создателей «лжерусского стиля».

В. В. Стасов был далеко не единственным видным деятелем культуры, поддержавшим и пропагандировавшим «русский стиль». Страстным его сторонником был В. О. Шервуд — автор проекта здания московского Исторического музея на Красной площади — произведения, программного для «русского стиля». Горячим приверженцем «русского стиля» был и петербургский архитектор Н. В. Султанов, возглавлявший в 1895—1903 гг. Институт гражданских инженеров. Выступая перед своими коллегами в 1881 г., Султанов говорил о том, что относительно медленно развивались исследования древнего русского зодчества. По этой причине, в частности, архитекторы чрезмерно увлекались случайными декоративными формами, приходя, по словам Султанова, к очевидным «нелепостям» — таким, как«мраморные полотенца» и «кирпичные вышивки», с помощью которых на фасадах зданий воспроизводились традиционные декоративные мотивы, призванные выразить «национальную» тему. «И эти мраморные полотенца и кирпичные вышивки,— говорил Султанов,— лягут позорным пятном на наше время: они прямо покажут, что в нашем юном искусстве была благородная жажда творить в национальном духе, но не нашла в себе должного удовлетворения».

Кажется, слова Султанова прямо относились к доходному дому архитектора Н. П. Басина, построенному при участии Никонова в 1878—1881 гг. в Петербурге, на площади у Александринского театра. Это громоздкое пятиэтажное здание, занявшее участок на углу Толмазова переулка, довольно грубо вторглось в стройный классический ансамбль Карла Росси: слишком уж не соответствующими строгим ордерным формам кажутся измельченные детали фасадов дома Басина. Выполненные в толстой штукатурной облицовке кирпичных стен, они покрывают их замысловатым узорчатым ковром, напоминая и украшения средневековых сооружений, и народные вышивки, и резные деревянные орнаменты.
Но в конце XIX в. этот дом многими сторонниками национального обновления современного им искусства был воспринят как свежее и неординарное явление, декларативно противопоставленное «западному» классицизму. Вот, например, как описывал дом Басина В. В. Стасов в своей большой обзорной статье «Двадцать пять лет русского искусства»: «Живописность общего, крупные массы и всего красивее средняя часть, увенчанная очень своеобразными низенькими куполами, ряд тройных окон с средним выходящим выше, на манер византийской и древнерусской архитектуры, резные карнизы повсюду, русские колонки кубышками и столбиками, рассеянные по обоим фасадам, все это вместе — ново и оригинально, все это образует необыкновенно художественное целое, выпуклое, полное теней, света и колорита, достойное соперничать по оригинальности со старыми итальянскими и французскими дворцами XVI века».

Можно, пожалуй, во многом согласиться со Стасовым, если вглядеться в фасады дома Басина пристальнее и при этом мысленно «отгородить» здание от театрального ансамбля. Действительно, декоративный убор дома выполнен по-своему мастерски, и даже виртуозно,— настолько, что заставляет предполагать участие в его создании крупного мастера «русского стиля». К числу таких мастеров нельзя, судя по другим его известным нам работам, отнести владельца дома — архитектора Н. П. Басина, чья подпись стоит на проекте. Вместе с тем декоративные композиции фасадов этого дома могут напоминать некоторые работы известного мастера «русского стиля» И. П. Ропета. Стасов, высоко оценивая дом как программное произведение, связывал его с именами и Ропета, и Никонова. Возможно, это не противоречит истине: архивные документы подтверждают факт близкого знакомства И. П. Ропета и Н. Н. Никонова. Время от времени Ропет даже давал Никонову работу, в которой тот, по-видимому, нуждался. Например, в письме В. В. Стасову от 27 февраля 1887 года Ропет, рассказывая о деловом визите к Никонову, писал, что ему только «приходилось любоваться рисованием Николая Никитича — как это, впрочем, всегда бывает при виде его работ». Приятельские отношения и верность одним и тем же творческим принципам вполне могли служить такой базой, на которой развивалось творческое содружество обоих мастеров «русского стиля». Таким образом, вполне вероятно, что общее решение дома Басина, включая планировку его этажей, принадлежало владельцу участка, тогда как композицию фасадов сочинили совместно Ропет и Никонов.

Путь Николая Никитича Никонова к признанню одним из ведущих мастеров «русского стиля» никак нельзя назвать обычным. Сохранилась выписка из метрической книги «Пошехонского уезда церкви села Владычня», согласно которой в деревне Онофрево «вотчины г. Токмачева у крестьянина Никиты Никонова и его жены Татьяны Исаковой родился сын Николай в 1849 году осьмого апреля». Таким образом, будущий архитектор происходил из крепостных, а жить ему суждено было в одном из тех медвежьих углов России, откуда не часто удавалось «выходить в люди». И в то же время Пошехонье — северная окраина Ярославской земли — всегда было богато талантами, которые расцветали на благодатной почве художественных промыслов, хранивших и развивавших традиции народного искусства.

Мы не располагаем документами, которые могли бы рассказать о том, как формировались художественные пристрастия крестьянского сына Николая Никонова. Возможно, что начала художественного образования он получил, работая в одной из иконописных мастерских. Надо было крепко верить в свое призвание и обладать немалой настойчивостью, чтобы перебраться из родного Пошехонья в Петербург.

В столице Н. Н. Никонов оказался, по всей вероятности, в конце 1860-х гг. Здесь, согласно свидетельству В. В. Стасова, он сумел стать помощником известного архитектора И. А. Монигетти — мастера, который тоже много проектировал в духе «русского стиля». Одним из крупнейших его произведений стало здание Политехнического института в Москве, центральный корпус которого возвели в 1874—1877 гг. В. В. Стасов называет Н. Н. Никонова соавтором этого сооружения; по словам Стасова, именно Никонов разрабатывал сложную, «многодельную» декорацию главного фасада Политехнического музея, родственную по общему характеру декоративным формам дома Басина в Петербурге. Кроме Политехнического музея в 1870-х гг. Монигетти проектировал также Спасо-Парголовскую церковь под Петербургом, русскую церковь в Веве (Швейцария), павильон России на Международной выставке в Вене, декоративную отделку императорских яхт «Ливадия» и «Держава». Возможно, и Никонов, будучи помощником знаменитого мастера, сумел внести тот или иной вклад в разработку задуманных Монигетти композиций. Разумеется, работа под руководством крупного зодчего послужила начинающему художнику хорошей практической школой, а кроме того, и привила вкус к «русскому стилю».

Систематического архитектурного образования Никонов не получил. Правда, в октябре 1872 г. он был принят в число вольнослушателей Академии художеств, где и начал заниматься рисованием в «классе гипсовых голов». Однако посещал он эти занятия нерегулярно, и в 1881 г. был из Академии исключен. И все же спустя четыре года он сумел получить разрешение «производить постройки», сдав для этого по установленной программе экзамен в Техническо-строительном комитете Министерства внутренних дел. А еще через шесть лет Н. Н. Никонову было предоставлено право на определение в должность архитектора «для производства разных строительных работ по Духовному ведомству». С 1893 по 1906 г. Н. Н. Никонов занимал должность петербургского епархиального архитектора, в обязанности которого входило проектирование храмов и связанных с ними сооружений на всей обширной территории епархии.

Познать всю сложность архитектурной профессии вне стен специального учебного заведения и заслужить при этом устойчивую репутацию мастера своего дела — такая ситуация для второй половины XIX в. может считаться редчайшим исключением.
Одной из первых известных нам самостоятельных работ архитектора является проект деревянного жилого дома, опубликованный в 5-м выпуске «Мотивов русской архитектуры» за 1879 г. Сборники проектов под таким названием издавались с 1873 по 1881 г. на средства «гвардии капитана» А. А. Рейнбота. Они стали своего рода творческой лабораторией мастеров «русского стиля» во главе с В. А. Гартманом и И. П. Ропетом. Направление, пропагандировавшееся изданием Рейнбота, заслужило у некоторых современников нелестное название «петушиного» или «пряничного» стиля из-за его пристрастия к сложной и разнообразной декорации, воспроизводившей мотивы народного орнамента. За прихотливым декоративным убором фасадов деревянных особняков и дач, проекты которых преимущественно и появлялись на страницах «Мотивов», не так легко было разглядеть присущую им рациональную основу, заключавшуюся в настойчивом стремлении овладеть методами так называемой свободной планировки, не связанной предвзятой классической симметрией, но выражающей особенности функционального решения. Свободная асимметрия планов при этом порождала живописную, динамичную композицию архитектурных объемов, выразительность которых усиливалась и за счет использования разнообразных по форме крыш традиционного типа, и благодаря обильной декорации. Именно в подобном характере Никонов решил композицию и своего загородного дома, который напоминает сказочный русский терем с высокой башней, увенчанной «кубом».

К концу XIX столетия в «русском стиле» преобладающее значение получило направление, ориентирующееся на использование в качестве прототипов ярких памятников московского и ярославского зодчества XVII в. Они служили для мастеров «русского стиля» почти неисчерпаемым источником декоративных мотивов, способных придать национальную характерность архитектурной композиции и отвечавших типичному для эклектики представлению о красоте. Подобные мотивы широко применялись в качестве чисто внешней характеристики стиля на фасадах зданий самого разного назначения — таких, как многоквартирные доходные дома и загородные особняки, торговые ряды и театры, школы и музеи, железнодорожные вокзалы и муниципалитеты. Но в большинстве случаев национальный декор оставался лишь «оболочкой» сооружений, не связанной органически с их целесообразной структурой. В противоположность гражданской архитектуре, однако, такого рода «органичность» сумели продемонстрировать многие культовые здания, возводившиеся в формах «русского стиля», поскольку этому не противоречила консервативная функция. До сих пор одним из самых знаменитых памятников церковного «русского стиля» справедливо считается храм Воскресения Христова в Петербурге; начало его строительства по проекту архитектора А. А. Парланда относится к 1883 г. Выбор в этом случае «стиля московских царей» XVII в. был обусловлен ясно выраженным желанием императора Александра III, в силу чего этот «стиль» и заменил в роли официального «русско-византийскнй стиль» К. А. Тона.

Проектируя православные храмы, что стало, без сомнения, основным направлением его творческой деятельности, Н. Н. Никонов также часто обращался к «московско-ярославским» темам; он очень ценил и удивительную живописность форм «московского узорочья», и колористическое богатство памятников Ярославля. Его работы свидетельствуют о хорошем понимании композиционных законов древнего зодчества. Сохранившиеся проекты Н. Н. Никонова дают представление о том, с какой тщательностью и любовью отрабатывал он детали своих композиций, какое большое значение придавал цвету. Пристрастие к яркому, насыщенному колориту заставило Никонова обратиться к помощи испытанного декоративного материала — полихромной поливной керамики, успешно использовавшейся древними русскими мастерами. Никонов тесно сотрудничал с Миргородской художественно-промышленной школой им. Н. В. Гоголя, где был налажен выпуск полихромных изразцов для изготовления архитектурных декоративных деталей и облицовки стен. Рисунки для них выполнял Никонов. Естественно, что такие детали, как и керамическую облицовку, архитектор неоднократно использовал при постройке спроектированных им зданий. Заменяя штукатурку, керамика обеспечивала гораздо большую долговечность сложных декоративных форм «русского стиля», не требуя частых ремонтов и сохраняя свежесть красок.

В небольшом архиве Н. Н. Никонова, сохранившемся у его потомков, есть маленький листок бумаги в клетку, на котором сам архитектор бегло, карандашом, перечислил построенные им церкви. Список, относящийся, по-видимому, к годам первой мировой войны, разделен на две части: «провинция» и «С.-Петербург». В первой перечислены 36, а во второй — 18 храмов. Более пятидесяти только культовых зданий за три десятилетия самостоятельной творческой работы — это довольно много. А ведь кроме храмов Н. Н. Никонов возводил по своим проектам и гражданские сооружения. К сожалению, судьба многих построек Никонова оказалась драматической. Среди бесчисленного множества храмов, снесенных или неузнаваемо перестроенных за годы советской власти, немало и произведений Николая Никитича. Сейчас трудно сказать, какие из провинциальных построек Никонова сумели дожить до наших дней, потому что большинство из них возводилось в отдаленных от Петербурга городках и селениях, добраться до которых не так просто даже теперь. В списке архитектора мы встречаем погост Сомбатукса в Олонецкой губернии, село Котлы близ Ямбурга, древнее Копорье, Городню, что около Луги, Уторгош в нынешней Новгородской области, Келломяки и Териоки на Карельском перешейке, Медвегорье и Леушино, Синявино и Котлицы, а также целый ряд других названнй. Церкви, проектировавшиеся Никоновым, строились как из камня, так и из дерева. Известно, в частности, что деревянным был храм в Сомбатуксе. Также в дереве исполнялась несохранившаяся церковь в Келломяках (нынешнее Комарово). В то же время храм села Котлы сооружался из камня и кирпича, что вполне могли позволить себе более богатые общины и населенные пункты. И, разумеется, каменными возводились храмы в таких крупных провинциальных и религиозных центрах царской России, какими были Ревель (Таллин) и Новый Афон на Кавказе. В Ревеле по проекту Н. Н. Никонова в 1900-х гг. была построена пятиглавая церковь подворья Пюхтицкого монастыря. А в Новом Афоне в соответствии с замыслом Никонова в 1888—1900-х гт. возвели комплекс Симоно-Кананитского монастыря с громадным Пантелеймоновским собором; этот комплекс и по сей день сохраняет значение одной из самых заметных архитектурных достопримечательностей Абхазии.

Проектируя Ново-Афонский монастырь, Никонов предпочел использовать в его композиции формы «византийского стиля», применявшиеся в православном культовом зодчестве России конца XIX — начала XX в. столь же охотно, как и мотивы «русского стиля». Воздействие византийских прототипов ясно ощущается и в облике Иоанновского монастыря на набережной реки Карповки, проект которого Н. Н. Никонов разработал в 1899 г. Этот монастырский комплекс стал крупнейшим петербургским произведением архитектора. Закладка монастыря состоялась в мае 1900 г. Строительство его большого пятиглавого храма потребовало двух лет. В последующие годы в комплекс были включены пятиэтажный жилой дом, здания лазарета и иконописной мастерской, хозяйственные постройки.

Размещение всех этих сооружений на сравнительно небольшом участке неправильной формы представляло собой далеко не простую задачу, с которой, однако, зодчему удалось справиться. Все строения решены Никоновым единым «блоком», не поддающимся расчленению. Целостность композиции подчеркнута идентичным построением фасадов образующих ее зданий. Стены облицованы керамической плиткой в два тона, что напоминает древние византийские постройки с характерной для них «слоистой» кладкой. Купола храма и высокая, асимметрично поставленная колокольня, формируя выразительный силуэт, помогают комплексу выполнять роль запоминающегося градостроительного акцента в этой части Аптекарского острова. «Кровля куполов,— говорилось в изданном до революции описании монастыря,— покрыта блестящей поливой белого, зеленого и синего цвета, что вместе с красивой облицовкой храма уже издали производит на посетителя светлое и отрадное впечатление».

Богато и разнообразно в соответствии с эскизами Н. Н. Никонова были декорированы основные интерьеры монастыря. Сложный по рисунку пол храма выложили из цветных керамических плиток, а окна заполнили красочными витражами. Прекрасными украшениями церковного зала служили двухъярусные дубовые иконостасы, престолы и жертвенники, выполненные из мрамора, паникадило из чеканной меди. Несколько сдержаннее, но достаточно представительно были оформлены расположенные под алтарями храма помещения, предназначавшиеся для отца Иоанна Кронштадтского — широко известного в России религиозного деятеля и основателя обители на Карповке. Когда в декабре 1908 г. отец Иоанн скончался, для его погребения послужила небольшая церковь-усыпальница, устроенная незадолго перед этим в подвальном этаже монастыря тоже по проекту Н. Н. Никонова. «Здесь, в подземелье,— сказано в цитированном уже нами описании,— под могучими сводами, поддерживающими все колоссальное здание, построен чудный по красоте храм. Все стены, столбы, колонны и потолки покрыты полированными плитами белого мрамора или сделаны под мрамор... Иконостас весь высечен из белого мрамора, с чудной отделкой,выдержанной в русско-византийском стиле». Долгое время использовавшийся не по назначению комплекс Иоанновского монастыря в 1989 г. возвратили верующим, и в нем разместилось подворье Пюхтицкого женского монастыря.

В творчестве Н. Н. Никонова тема комплекса церковных зданий, использовавшихся как монастырское подворье, заняла едва ли не самое значительное место. Из числа таких подворий первым по времени создания стало подворье Ново-Афонского монастыря, построенное в 1886—1888 гг. на углу нынешнего Московского проспекта и 2-й Роты Измайловского полка (2-й Красноармейской ул.). От возведенного здесь комплекса сохранилась только небольшая часть корпусов келий. Еще одно подворье — Афонского Андреевского скита — построили по проекту Никонова в 1889—1893 гг. на углу Дегтярной и 5-й Рождественской улиц. Здесь и сейчас можно видеть высокий храм и связанные с ним жилые корпуса, фасады которых декорированы скромными наличниками окон. Неподалеку, на углу Старорусской и Кирилловской улиц, до сих пор возвышается церковь подворья Шестоковского Вознесенского женского монастыря, построенная в соответствии с замыслом Никонова в 1896—1901 гг. Тяжелая по пропорциям, с высокой шатровой колокольней (ныне ее завершение отсутствует), эта церковь по стилистическому решению занимает как 6ы промежуточное положение между «русским» и «византийским» стилями. Гораздо яснее заявляют о своей принадлежности красочному «русскому стилю» фасады зданий подворья Леушинского Иоанно-Предтеченского монастыря, возведенных по проекту Н. Н. Никонова в 1893—1895 гг. Они включены всплошную застройку Бассейной улицы (ныне ул. Некрасова, 31) и выделяются в ней именно благодаря разнообразной и усложненной декорации в «русском стиле». Особенно интересны высокие фигурные наличники окон третьего этажа церкви, завершенные многолопастными декоративными арочками. Этот же мотив, но в укрупненных размерах повторен в венчающем кокошнике  храма.  В  характере  излюбленного  им  многоцветного  «узорочья» спроектировал Никонов церковь подворья Свято-Троицкого Лютикова монастыря, размешавшегося в Лесном, на Большой Спасской улице, превратившейся позднее в проспект Непокоренных. Построенная в 1905—1911 гг., эта церковь сохранялась, хотя и сильно поврежденной, до сравнительно недавнего времени и была снесена в связи с со строительством многоэтажных жилых домов, развернувшимся здесь в 1970-х гг. Ныне не осталось и следа от еще нескольких построек Никонова, входивших в состав разных подворий, в том числе располагавшихся на Охте подворий Коневского, Задонского и Красногорского Богородицкого монастырей.

Несомненно, к числу лучших произведений Никонова относился и комплекс зданий Общества распространения религиозно-нравственного просвещения, сооруженный в 1891 —1893 гг. на углу улиц Стремянной и Николаевской (ныне Марата). Этот комплекс состоял из украшенной полихромными изразцами пятиглавой церкви и связанного с ней корпуса с просторным залом для собраний. Благодаря выразительному силуэту и нарядному декоративному убранству эти здания сумели принять на себя заметную градостроительную роль, сделаться достопримечательностью прилегающего района. Тем досаднее, что в 1966 г. они были снесены, чтобы освободить участок для сооружения бани.

Больше «повезло» архитектурному комплексу Епархиального братства Пресвятой Богородицы, участок которого находился на Боровой улице под № 50—52. Здесь в течение последнего десятилетия XIX в. по проектам Н. Н. Никонова возвели богато декорированную церковь с шатровой колокольней, а рядом с ней — четырехэтажный «братский дом», не уступающий храму ярким многоцветием своего главного фасада. «Братский дом» и его декоративное убранство, выполненное в традициях «русского стиля», сохранились довольно хорошо. Церковь же дошла до наших дней обезглавленной, перестроенной внутри и лишенной большинства своих украшений. Полностью разобрана была колокольня, которую венчал не совсем обычный, сильно вытянутый вверх, шатер, эффектно сочетавшийся с пятиглавием основного четверика церкви и двумя луковичными главами над ее приделами.

«Братскому дому» по общему приему композиции главного фасада очень близко еще одно здание, спроектированное Н. Н. Никоновым. Это принадлежавший самому архитектору пятиэтажный жилой дом по Колокольной улице, 11, построенный в 1899—1900 гг. Знакомые по древнерусскому зодчеству двойные и тройные арки с висячими «гирьками», шатер над эркером и «палатки» с ажурными «гребнями» на крыше, составные колонки, многолопастные арки и разорванные фронтончики оконных наличников, квадратные «ширинки», заполненные цветными изразцами, и многие другие декоративные детали контрастно выделяют дом Никонова на фоне соседних, достаточно ординарных построек н делают его смысловым центром не очень-то выразительной улицы старого Петербурга.

У этого здания, как и у «братского дома» на Боровой улице, в строительной практике Н. Н. Никонова были предшественники. Небольшой дом купца А. И. Груздева на Московском проспекте, 53, построенный в 1888 г., рельефными деталями уличного фасада еще как 6ы только намекает на «русский стиль». Более определенно звучит тема «русского стиля» на фасаде дома на Ямской улице (ныне ул. Достоевского, 38), проект которого датирован 1894 г.

В 1900—1902 гг. по проекту Н. Н. Никонова был построен крупный жилой дом на Петроградской стороне, состоящий из нескольких корпусов и занимающий участок между Большим проспектом, 45, и Большой Пушкарской улицей, 38. На обоих лицевых фасадах архитектор снова применил керамическую облицовку, но отказался при этом от имитации древних декоративных форм.

Однако в области культового зодчества Н. Н. Никонов сохранил верность традициям «русского стиля» и в начале XX в., несмотря на то что под влиянием модерна «национальное» направление в архитектуре России этого периода претерпело значительные изменения: на смену увлечению красочным «узорочьем» прошлых лет пришло стремление подчеркнуть суровую монументальность обобщенных форм, напоминающих лаконичные сооружения древних Новгорода или Пскова. О неизменности творческого кредо мастера свидетельствовала уже упоминавшаяся нами церковь подворья Лютикова монастыря. Изобретательно интерпретировал Никонов мотивы «узорочья» в проекте церкви при подворье Серафимо-Дивеевского монастыря близ Петергофа, исполненном в 1903 г. И, наконец, в тот же стилистический ряд вписывается и последнее крупное произведение Н. Н. Никонова — церковь во имя иконы Казанской Божией Матери, сооруженная в 1913—1915 гг. в курортном поселке Териоки.

Эта многоглавая церковь с высокой (около 50 метров) колокольней удачно поставлена на возвышении при въезде с Приморского шоссе в центральную часть нынешнего Зеленогорска. После реставрации, осуществленной в 1980—1990 гг. под руководством архитектора К. А. Кочергина, зданию вернулась немаловажная роль главного для этого района высотного ориентира.

Как писал очевидец строительства, «стиль храма — московско-ярославский... с тем лишь различием, что строителями устранена пестрота окраски, и вся церковь снаружи оштукатурена и окрашена в один белый цвет, отчего здание получило чрезвычайно красивый вид и производит на всех очаровывающее впечатление». Отказ от полихромии и побелка фасадов позволили автору проекта усилить ощущение цельности, монолитности композиции, то есть подчеркнуть такие ее свойства, которые особенно стали цениться на новом этапе развития «национального стиля». Однако, уйдя от дробности форм и пестроты, обычных для «русского стиля» конца предшествующего века, Н. Н. Никонов сумел сохранить характерную для него выразительность силуэта, привлекательного своей прихотливой динамикой, меняющегося при изменении ракурса, в котором мы воспринимаем все сооружение.

Н. Н. Никонов не оставлял любимую работу до последних дней жизни. В 1917 и 1918 гг. он подолгу жил в Самаре, где в то время работал его сын, избравший профессию отца. Вместе они трудились над проектом здания рынка. В бумагах Николая Никитича сохранилась записная книжка, в которой архитектор делал поденные записи во время своих поездок на постройки. Эти записи кратки, но точны, в них скрупулезно перечисляются даже траты на извозчика или на чай в вокзальных буфетах. В записях лета 1918 г. все чаще встречаются жалобы на нездоровье. Последние записи датированы 4 и 5 июля 1918 г. Должно быть, вскоре после этого архитектор и завершил свой жизненный путь. А творческое наследие Н. Н. Никонова заняло собственное и вполне определенное место в сложной, лишенной стройности картине русского зодчества конца XIX и начала XX в.

[В.  Г.  Лисовский,  Архитекторы второй половины XIX века, с. 518-534. 1998  Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века — СПб.: Лениздат. 2000]

Список работ архитектора Н. Н. Никонова.

• Дом Басина (площадь Александринского театра в Санкт-Петербурге). Участие (?). 1878-1879 гг. - Исаченко В.Г. и др., Архитекторы-строители Петербурга-Петрограда начала ХХ века, Л., 1982 г.
• Здание Политехнического музея в Москве. Участие (?). 1874-1877 гг. - Стасов В.В., Избранные сочинения. Том 2, М., 1952 г.
• Церковь в селе Котлы. До 1893 г. – ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Подворье Ново-Афонского монастыря с церковью и часовней (угол Московского проспекта и 2-й Красноармейской улицы). 1886-1888 гг. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Дом купца Груздева на Московском (Забалканском) проспекте № 53. 1888 г. - Лисовский В.Г., Поборник русского стиля, «Ленинградская панорама», 1983 г., №3.
• Подворье Ново-Афонского монастыря с церковью Благовещения (угол Дегтярной  и 5-й Советской улиц). 1889-1893 гг. - Лисовский В.Г., Поборник русского стиля, «Ленинградская панорама», 1983 г., №3.
• Комплекс Ново-Афонского монастыря в Новом Афоне: Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь с соборным храмом, пятью церквами и корпусами на Кавказе. 1888-1900 гг. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Дом С.Н. Слепяна. Боровая улица №№ 50-52. 1889 г. - ЦГИА СПБ  ф. 513 оп 102 д. 256.
• Молитвенный дом при постройке Братского храма на Боровой улице. 1889 г. – РГИА СПб ф. 835 оп 1 д. 663.
• Церковь во имя Покрова Богородицы, Боровая улица, № 52. 1890-1897 гг. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1 и др. дела, дела в РГИА и т.д.
• Троицкая церковь и зал для духовных бесед Общества распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православной церкви. (угол Стремянной улицы, № 21 и улицы Никольской (ныне Марата, № 5). 1889-1893 гг. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Дом причта при церкви Св. Ап. Матфея на Петербургской стороне. До 1893 г. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Церковь в селении Самбатукском Олонецкой губернии. До 1893 г. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Подворье Афонского Андреевского скита с церковью и часовней. До 1893 г. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Подворье Александро-Свирского монастыря с церковью. До 1893 г. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Церковь при богадельне Санкт-Петербургского мещанского общества. До 1893 г. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Церковь-ризница  в селе Валуево Ярославской губернии Романово-Борисоглебского уезда. (Строится с 1893 г.) - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Церковь в селе Грызово Царскосельского уезда. (Строится с 1893 г.) - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Церковь в селе Пенино СПб губернии Гдовского уезда. (Строится с 1893 г.) - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Церковь в деревне Копаницы Ямбургского уезда. До 1893 г. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Церковь в погосте Поля, Гдовского уезда. (Строится с 1893 г.) - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Леушинский женский монастырь с церковью и часовней. (Строится с 1893 г.) - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 1.
• Подворье Леушинского  монастыря. Улица Некрасова, дом 31. - Исаченко В.Г. и др., Архитекторы-строители Петербурга-Петрограда начала ХХ века, Л., 1982 г.
• Полтава. Памятник на братской могиле русских воинов. 1894 г. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 лл. 56, 56об.
• Жилой дом на улице Ямской (ныне Достоевского) № 38. 1894 г. – Исаченко В.Г., Зодчие Петербурга начала ХХ века, Л., 1979 г.
• Полтава. Иконостас для Сампсониевской церкви на поле Полтавской битвы. 1895 г. - ЦГИА СПБ ф. 19 оп 115 д. 1289 л. 4об., РГИА ф. 799 оп 30
• Здание Шестаковской общины (угол Старорусской и Кирилловской улиц). 1890-е годы. - Исаченко В.Г., Зодчие Петербурга начала ХХ века, Л., 1979 г.
• Церковь на Большеохтенском единоверческом кладбище в Санкт-Петербурге. 1896-1900 г. - Никонов Н.Н., Церковь на Большеохтенском единоверческом кладбище в Санкт-Петер­бурге, журнал «Зодчий», СПб, 1901 г. № 5, стр. 64.
• Церковь в селе Ветвенник Гдовского уезда. 1897-1910 гг. –  ЦГИА СПб ф. 19 оп 89 д.  7.
• Церковь Симеона Богоприимца в Санкт-Петербурге на Моховой улице д. 6/46. 1898 г. - ЦГИА СПб ф. 19 оп 115 д. 1289.
• Здание Иоанновского монастыря на наб. р. Карповки, д. 45. 1899 г. - Исаченко В.Г., Зодчие Петербурга начала ХХ века, Л., 1979 г.
• Храм подворья Задне-Никифоровской пустыни  в Санкт-Петербурге. 1899 г. - ЦГИА СПб ф. 19 оп 115 д. 1289 л.41.
• Иконостас для посольской церкви в Буэнос-Айресе. 1899 г. - Отчет о деятельности Полтавской губернии Земской Управы за 1899 год, Полтава, 1900 г.
• Подворье Сурской женской общины  в Санкт-Петербурге (Иоанновский монастырь). Проект 1899 г. – РГИА ф. 835 № 681.
• Братский дом. Боровая улица, 52-54. 1899-1900 гг. - Отчет о деятельности Санкт-Петербургского православного епархиального Братства  во  имя Пресвятой Богородицы за 1899/1900 год, (с 1 янв. 1899 по 1 янв. 1900 г., 16-й год существования Братства), СПб, 1901 г. То же за 1900/1901 год.
• Жилой дом. Колокольная улица, дом 11. 1899-1900 гг. – Исаченко В.Г., Зодчие Петербурга начала ХХ века, Л., 1979 г.
• Жилой дом « 38 на участке между Большой Пушкарской улицей и Большим проспектом Петроградской Стороны. 1900-1902 гг. - Исаченко В.Г., Зодчие Петербурга начала ХХ века, Л., 1979 г.
• Красногорско-Богородицкий мужской монастырь на Георгиевской улице в Санкт-Петербурге. 1903 г. – РГИА ф. 835 оп 1 д. 669.
• Церковь при Пюхтицком подворье в Ревеле (Таллинне) на Шубесской улице (проект). 1903 г. - РГИА ф. 835 оп 1 д. 841.
• Церковь на подворье Серафимо-Дивеевского монастыря в Бобыльском Петергофского уезда. 1903 г. - РГИА ф. 835 оп 1 д. 703.
• Часовня в Петрограде по Мало-Охтенскому проспекту. 1906 г. - РГИА ф. 835 оп 1 д. 666.
• Подворье Коневского монастыря в Санкт-Петербурге на Большой Охте (проект). 1906 г. - РГИА ф. 835 оп 1 д. 678.
• Часовня Иоанновского женского монастыря в Санкт-Петербурге на набережной реки Карповки и Иоанновском переулке (проект). 1909 г. - РГИА ф. 835 оп 1 д. 665.
• Церковь во имя иконы Казанской Божией Матери в Териоках (г. Зеленогорск). 1913-1914 гг. - Лисовский В.Г., Поборник русского стиля, «Ленинградская панорама», 1983 г., №3.

[ Старицына Галина Константиновна. Церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, Боровая улица, 52. Историческая справка. Санкт-Петербург, 1992 год]