|
Венец жизни священномученика Вениамина, Митрополита Петроградского и Гдовского, и иже с ним пострадавших в ночь с 12-го на 13-ое августа 1922 года.
75 лет назад в ночь с 12-го на 13-ое августа 1922 года на станции Пороховые по Ириновской железной дороге под Петроградом были расстреляны Митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин, архимандрит Сергий Шеин, бывший присяжный поверенный, юрисконсульт Александро-Невской Лавры и член Правления Общества православных приходов г. Петрограда Иван Михайлович Ковшаров, профессор, юрист, председатель Правления Общества православных приходов Юрий Петрович Новицкий по обвинению в противодействии изъятию церковных ценностей.
Поименованные лица были расстреляны по приговору Петроградского Революционного Трибунала так православные христиане, твердо стоявшие на пути исповедания веры по слову Господа: “Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни” (Откр. 2.10).
Обращаясь сегодня к житию теперь уже прославленных новомучеников российских, удивляешься тому, что они пострадали за веру Христову в XX веке, и тому, что их стояние за веру, их исповедание веры повторяет путь веры первого и второго поколения христиан. Своими страданиями они прославили Бога, пронесли веру Христову перед богоотступниками и мучителями. Их вера и подвиг стали для многих наших современников путеводной звездой к Богу.
При сравнении исповеднического подвига первых христиан и христиан-мучеников XX столетия порой, кажется, что не было этих двух тысяч лет христианской эры, что время как будто сжалось в единый миг, и сегодня, как и христиане в глубокой древности, мы слышим тихий и ласковый призыв ныне празднуемого нами любимого ученика Христова, святого апостола и евангелиста Иоанна Богослова: “Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтобы искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни” (Откр. 2.10).
В богословском, в духовном смысле мы живем в удивительное время. В XX столетии Господь даровал Церкви столько свидетелей Своей Славы и Силы, открыл столько дарований и служений, что для изучения и осмысления их исповеднического подвига понадобится не одно столетие, не одно поколение. К настоящему времени составлен предварительный Синодик гонимых, умученных, невинно пострадавших священно- и церковнослужителей и мирян Санкт-Петербургской епархии в годы лихолетья, первая часть которого на сегодняшний день содержит около двух тысяч имен. И это - только малая часть всех пострадавших за веру Христову!
Слава Богу, сегодня жизнь, исповеднический путь и мученическая кончина святителя Вениамина и иже с ним пострадавших довольно неплохо изучена и отражена во многих печатных работах. Усердно потрудились здесь А. А. Бовкало и А. К. Галкин, А. Нежный, М. В. Шкаровский, В. В. Антонов и другие. В исправительной колонии № 20/5 поселка Металлострой под Петербургом усердием самих осужденных в 1992 году построен новый храм во имя священномученика Вениамина. В Санкт-Петербурге, недалеко от Московского вокзала, заканчивается строительство часовни по благословению митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Владимира, посвященной святым мученикам и исповедникам Российским. Теперь доступны, хотя и не все, многие архивные материалы, касающиеся подвига новомучеников российских. Их житие и подвиг - великие уроки, преподанные Господом нам в научение и подражание. Великие тайны Господь открывает нам через уроки истории. Обратимся к одной из них.
В книге Откровения святой апостол и евангелист Иоанн Богослов запечатлел такие слова Господа: “Се, творю все новое” (21.5). Когда вникаешь в исповеднический путь новомучеников российских, то каждый раз убеждаешься в истинности этих слов, убеждаешься в том, что Священное Писание есть постоянно жизнеутверждающая новизна. “Венец жизни” (Откр. 2.10) в Священном Писании, прежде всего, образ благословенного дара Божия, совершенства, завершенности. Венцу уподобляется урожай: “Венчаешь лето благости Твоей, и стези твои источают тук” (Пс. 64.12). Господь венчает славой и честью людей и ставит их над делами рук Своих, так что человек сам уподобляется венцу творения: “Не много Ты умалил его пред ангелами: славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его...” (Пс. 8.6-7). Господь венчает людей милостью и щедротами - невидимым, но драгоценным венцом (Пс. 102.4). Когда человек оказывается в бесславном положении, о нем говорится, что с его головы упал венец (Иов. 19.9; Иер. 13.18; Плач. 5.16), когда человек в достойном образе жизни, тогда венец - награда. Добродетельная жена - венец мужа (Притч. 12.4), внуки - венец стариков (Притч. 17.6), седина - венец славы праведного (Притч. 16.31), венцом может называться мудрость, страх Господень и другие добродетели.
У святого апостола Павла венец - символ заслуженной награды. Венец получает победитель в состязаниях. Христиане подобны состязающимся в беге. Они тоже устремляются к цели, чтобы удостоиться венца, но не венца тленного, как соревнующиеся, а венца нетленного (1 Кор. 9.25). Такое сравнение христианской жизни с состязанием довольно часто встречается у апостола Павла (Гал. 2.2; 5-7; Филип. 2.16; 3.12-14; 2 Тим. 2.5; 4.8).
Нетленный венец, венец правды, - эсхатологический дар Божий победителю в жизненном состязании (2 Тим. 4.8). Этот венец присуждает “в день оный” праведный Судия. Получит этот венец тот, кто сохранит верность Христу (2 Тим. 4.7), кто терпеливо переносит страдания, не связывает себя житейскими заботами (2 Тим. 2.3-4), кто, не оглядываясь назад, имеет перед глазами только одну цель - горнюю награду, к которой призывает Бог в Иисусе Христе (Филип. 3.11 -14).
Награда эта - воскресение из мертвых, совоскресение со Христом, новая жизнь (Филип. 3.10-11).
В книге Откровения (2.10) венец жизни обещается тем, кто выдержит испытания в преследованиях за Христа, останется верным ему до смерти.
В Послании святого апостола Иакова (1.12) венец жизни Господь обещает тем, кто любит Его и переносит испытания.
В Священном Писании жизнь представлена как непрерывный подвиг, борьба. Победитель в этой борьбе получает награду - венец, содержание его - жизнь, не знающая смерти: “побеждающий не потерпит вреда от второй смерти” (Откр. 2.11). В Послании святого апостола Петра (1 Петр.5.4) этот венец назван “неувядающим венцом славы”, то есть венцом, неувядающие листья которого (листья древа жизни) излучают сияние.
Сияние есть знак жизни, тьма - знак смерти. Венец жизни - венец света. Отсюда в иконографии существует традиция изображать сияющие нимбы, ореолы вокруг головы святых, удостоенных вечной жизни. Терновый венец (Мф.27.29; Мк. 15.17; Ин. 19.2-5) на главе Победителя мира (Ин. 16.33) в контексте библейского повествования - одно из орудий жестокости и сатанинской насмешки, а для грядущих веков, как и Животворящий Крест, - один из символов живоносных страстей, и в этом смысле является венцом жизни.
На иконе священномученик Вениамин изображен с ореолом святости, то есть с венцом славы. Он явился победителем в жизненном состязании с теми, кто хотел без Бога построить новый мир и создать нового человека.
Россия в двадцатом веке стала полем битвы двух мировоззрений - духовного и материалистического. Как в первом столетии повой эры христианство было вызовом древнему гордому языческому миру, так в двадцатом столетии Церковь Христова своим светом, правдой и любовью явилась столпом и утверждением истины. Те силы, которые восстали на Церковь, стали олицетворением тьмы - знаком смерти. Воистину последний век второго тысячелетия для истории Русской Православной Церкви - век мучеников и исповедников.
В 1917 году в России после отречения от престола императора Николая II при Временном правительстве Российская Православная Церковь на короткое время получает полную свободу, проводит Поместный Собор, избирает Патриарха, пытается наладить церковную жизнь в новых условиях.
В это время в Петрограде епископ Вениамин вступил во временное управление Петроградской епархией. В мае того же года свободным голосованием клира и мирян состоялось избрание епископа Гдовского Вениамина правящим архиереем на столичную кафедру.
Его биография очень проста. Митрополит Вениамин (в миру Василий Павлович Казанский) родился в 1873 году в семье священника в Нименском погосте Каргопольского уезда Олонецкой губернии. Духовное образование будущий митрополит начал в Каргопольском Духовном Училище, азы которого несомненно были заложены в раннем детстве в родительском доме. В 1887 году поступил в Олонецкую Духовную Семинарию, по окончании которой в 1893 году стал студентом Санкт-Петербургской Духовной Академии. Студенты Духовной Академии привлекались к работе в Обществе распространения религиозно-нравственного просвещения в духе православия среди народа. Деятельное участие в работе этого Общества принял и студент Василий Казанский. Он любил проводить беседы и чтения на религиозно-нравственные темы на заводах и фабриках на окраинах Петербурга. В двадцать два года ( 1895 г .) он принял пострижение и был рукоположен во иеродиакона, а в мае 1896 года - во иеромонаха.
В 1897 году, после окончания Духовной Академии, он преподавал Священное Писание в Рижской Духовной Семинарии, затем в 1898 году был назначен инспектором Холмской Семинарии, а в 1899 году - инспектором Санкт-Петербургской Духовной Семинарии. О нем как о преподавателе и инспекторе его современники вспоминали как о скромном, добром человеке с твердой волей в достижении поставленной цели.
В 1902 году он в сане архимандрита назначается ректором Самарской Духовной Семинарии, а в 1905 году переводится на должность ректора Санкт-Петербургской Духовной Семинарии. Особое внимание в эти годы он уделяет попечительским делам по оказанию помощи беднейшим воспитанникам духовных школ. В своих словах и речах, обращенных к юношеству, он призывает к труду, любви и единству во Христе на благо ближним своим. Поучительно в этом отношении Слово, произнесенное во время паломнической поездки с учащимися Самарской Духовной Семинарии на Валаам за Божественной Литургией в церкви на Игуменском кладбище, в котором он сказал:
“Через несколько минут, возлюбленные братия, вы приступите к Святой Чаше, вкусите Тела и Крови Христовой. Через это вы теснейшим образом соединитесь со Христом. Он Сам засвидетельствовал: “Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нем... Я живу Отцем: так и ядущий Меня жить будет Мною” (Ин. 6. 56-57). Это единение со Спасителем в данное время и в настоящем месте весьма знаменательно и должно быть памятно для вас. Мы находимся в таких местах, где на каждом шагу встречаем напоминание, что люди совершила и могут совершить со Христом и во имя Христово. Сколько раз мы были поражены и приходили в изумление пред тем, что сделано и делает братия обители Валаамской! Они препобедили самую природу, имея в суровом, холодном климате богатые фруктовые сады и на бесплодных скалах искусственно выращивая целые рощи деревьев. Они сумели справиться сами с собою, оставив те взгляды, которые прочно укоренились среди людей. Начальствующие среди них не пользуются никакими удобствами жизни по сравнению с подчиненными: та же одежда, та же пища и то же жилище у тех и других; только на первых лежит больше обязанностей, больше ответственности применительно к их силам, следовательно, больше и трудов. Забота о себе, своих выгодах и удобствах изгнана из их обихода. Никто не работает для себя и не ищет своих удобств, а все работают на братство и стараются об удобствах других, даже чужих для них людей, какими являются паломники, во множестве посещающие их обитель” [1] .
Будучи инспектором Санкт-Петербургской Семинарии, он, как и в студенческие годы, участвует в работе Общества распространения религиозно-нравственного воспитания в духе православия. В 1901 году его назначают цензором журнала “Отдых христианина”. В 1904 году архимандрит Вениамин был награжден Орденом святой Анны 2-й степени, а в 1907 году - Орденом святого Владимира 4-й степени.
В начале 1910 года состоялась хиротония архимандрита Вениамина во епископа Гдовского, викария Санкт-Петербургской епархии. После вступления на епископскую кафедру он совершает поездки по приходам Гдовского уезда, Петербургской епархии, во время которых были освящены и открыты новые церкви и церковноприходские школы. Он был добрым пастырем, старался помочь попавшим в беду, умел сострадать. Каждого, кто приходил к нему за советом и духовным утешением, он не отпускал без доброго напутствия и теплого слова. Даже среди инославных он пользовался уважением. Проповеди его были просты и искрении и поэтому были доступны простому народу. В тяжелые годы войны (шла Первая Мировая война) в своих обращениях он призывал иметь в душах и сердцах то, что имел и святитель Иоанн Тобольский - “любовь к родившей нас и вскормившей стране”. В архипастырском Слове, обращенном к рабочим в церкви Путиловского завода по случаю чествования останков святых мощей от гроба святителя Иоанна, митрополита Тобольского и Сибирского, он говорил:
“Служите ей [Родине - B.C.], кто чем может, особенно вы, возлюбленные братия, прихожане святого храма сего: вашими молотками и станками вы служите нашей родине же, как солдат служит ей ружьем, если будете тверды духом вы и успешны в трудах ваших, будут тверды и успешны в наступлении на фронте. Если ослабеете в трудах ваших вы здесь, то ослабите и силу, и крепость и там - на фронте. Ваша работа на пользу родине приближает и час окончательной и желанной победы” [2] .
Во всех его речах, обращенных к пароду, всегда звучал призыв к любви, миру и созиданию.
После Февральской революции 1917 года на пассии в том же храме Путиловского завода Преосвященный Вениамин призывает молиться за “убиенных за благо и свободу народную”, предостерегая от истребления друг друга в завоеванной свободе (Гал. 5.15) и напутствуя к созиданию общества на любви и уважении:
“Молитесь и вы за погибших из любви к вам на улицах нашей столицы. Месяц уже исполняется, как водворилась и утверждена в России свобода. “К свободе вы призваны, братие, только бы свобода [ваша] не была поводом к угождению плоти; но любовью служите друг другу” (Гал. 5.13). <...>
Теперь свобода собраний, вы можете везде собираться, говорить, рассуждать обо всем, о чем болит душа ваша. Собирайтесь, рассуждайте, доказывайте друг другу, даже оспаривайте друг друга, если это надо, но во всем этом поступайте с христианской любовию.<...>
Господь наш Иисус Христос, Который по любви страдал за людей, да вдохнет эту самоотверженную любовь и в нас, чтобы призванные к свободе, служа любовию друг другу, мы устроили общее благополучие страны нашей и общими усилиями победили бы всех врагов ее внутренних и внешних. Аминь” [3] .
Владыка Вениамин пользовался большой любовью и уважением среди верующих столицы, и в 1917 году свободным голосованием представителей народа и духовенства его избирают главой Петроградской кафедры. В марте этого же года его возводят в сан архиепископа, а за два дня до открытия Поместного Собора Российской Православной Церкви Святейший Синод возводит архиепископа Вениамина в сан митрополита. 15 августа 1917 года открывается Поместный Собор и митрополит Вениамин принимает участие в его работе. Как член Поместного Собора митрополит Вениамин жил в Чудовом монастыре в Кремле. Во время октябрьских событий в Москве ему вместе с другими членами Собора пришлось пережить тяжелые дни (в это время Кремль подвергался обстрелу). В связи с этим митрополит обратился к Собору, горячо призывая к братолюбию и прощению друг друга:
“Братия Чудова монастыря и его гости - члены Собора, пережив ужасы минувших дней, просят у Всероссийского Церковного Собора благословения, молитв и братского утешения. Ужасные дни пришлось пережить в Кремле, но Господь судил сохранить святыни. Уцелел и я с монастырской братией. <...> В последние дни мы непрестанно молились. Надо пережить, что мы пережили, чтобы почувствовать, что происходило в Кремле. Когда сыпались снаряды, мы молились, чтобы Господь примирил убивающих друг друга. Когда сражавшиеся падали трупами, мы молились “об убиенных во дни и в нощи”. <...> Я же обязан сказать вам, что сохранились мы живыми лишь по милости Божией: все ведь мы нашли свое убежище там, где пребывал Святитель Ермоген. Особенное чувство мы испытали тогда, когда входили в ту часть храма, где скончался Святитель. Было тяжело на сердце. И вот в утешение братии монастыря, я прошу Собор преподать ей благословение, ибо после пережитых ужасов монашествующие чувствуют себя в тяжелой тревоге. Преосвященный настоятель монастыря, епископ Арсений просил меня и других членов Собора передать Собору просьбу их: принять к тому, чтобы Кремль оставался бы священным местом, чтобы из него были удалены посторонние учреждения и арсенал. Кремль уже полит братской кровью, и Преосвященный Арсений, повторяю, усердно просит передать указанную просьбу о сохранении Кремля, как священного для Православной России места. Дерзаю обратиться к Священному Собору еще с одной просьбой. Вчера вечером я пришел в семинарию на собрание членов Собора и слышу там речи. Теперь не время для речей. Ведь пережиты ужасы. Мы не знаем истинного положения дела, его исторической стороны: кто больше виноват, а кто меньше - нам не ведомо. Не надо нам вспоминать бывшее, искать виновников происшедших событий. Вспомним лучше сказанное нашим русским Златоустом, архиепископом Херсонским Иннокентием слова в Великий Пяток: “Теперь не время слов и речей, а время - молиться и плакать”. Прошу поэтому прекратить все речи о минувших событиях - это делу не поможет. Лучше простим всем все и будем молиться, чтобы Господь укрепил силы духовные насельников Чудовой обители, чтобы милость Божия всегда была с ними и чтобы Благодать Божия от сей обители разлилась по всей стране и внесла успокоение в мятущиеся сердца” [4] .
Митрополит Вениамин был далек от политики и хотел, чтобы Церковь жила вне ее, от которой она не раз страдала. Он всеми силами отстранялся от нее во всех своих деяниях, но, к сожалению, она проникала во все сферы деятельности человека, не оставляя и личной жизни в стороне.
Вернувшись в Петроград, митрополит занялся устроением епархиальных дел в новых нелегких условиях. Особое внимание он уделяет духовному образованию. Поскольку Духовные Семинария и Академия распоряжением гражданских властей были закрыты, митрополит Вениамин благословил и активно содействовал открытию Богословского института и Богословско-пастырских курсов. Петроградская епархия состояла из одиннадцати благочиннических округов. При приходах и благочиниях организовываются воскресные школы, библиотеки. Помощниками митрополита Вениамина в ведении церковных дел были два викария: епископ Ямбургский Алексий (Алексей Владимирович Симанский, будущий патриарх Алексий I) и епископ Кронштадтский Венедикт (Виктор Васильевич Плотников). В связи с тем, что викарии занимались строго определенными задачами и не могли разрешить весь крут проблем, возникавших в приходах епархии, было создано Общество православных приходов для решения вопросов, касающихся их хозяйственной и церковно-богословской деятельности, а также для посредничества между приходами и властями, церковной и светской. Руководящим органом Общества стало Правление Общества во главе с председателем.
Медленно, с большим трудом жизнь в епархии налаживалась применительно к тем требованиям и условиям, которые складывались в то время. По многим сложным вопросам удавалось достичь взаимоприемлемого компромисса с властями. В Москве в это время церковная жизнь тоже более или менее благоустраивалась. Могло даже создаться впечатление, что форма сосуществования Церкви и государства была найдена.
Но вскоре новое бедствие обрушивается на Россию. Засуха летом 1921 года приносит жесточайший голод в Поволжье, который быстро распространяется на соседние территории.
Во имя спасения жизни миллионов людей, гибнущих от голода, Патриарх Московский и Всея России Тихон обратился с воззванием “К народам мира и православному человеку”: “...Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от голода. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос Мой болезненный стон обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его и на вашу совесть, на совесть всего человечества” [5] .
В августе Святейший Патриарх Тихон обратился с призывом о помощи к Восточным Патриархам, Папе Римскому, архиепископу Кентерберийскому и епископу Нью-Йоркскому. Для оказания помощи бедствующим людям под председательством патриарха Тихона был создан Всероссийский церковный - комитет помощи голодающим (Помгол).
Мир откликнулся на призыв о помощи. Был организован сбор средств для нужд голодающих по церквам. Шла помощь и от иностранных держав, а в то же время Советское правительство вывозило хлеб за границу, объясняя это экономической необходимостью. Но, видя поднимающийся авторитет Церкви, ВЦИК распускает церковный комитет, создает при себе Центральную комиссию помощи голодающим (ЦК Помгол), и направляет Обращение к патриарху Тихону с призывом к пожертвованиям (по решению ВЦИК Церкви предоставлялось право собирать пожертвования для нужд голодающих). В ответ на это Патриарх Тихон снова обратился с Воззванием к пастве, в котором разрешено было жертвовать на нужды голодающих драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления.
К началу 1922 года ситуация резко меняется. Советское правительство не может справиться с финансово-экономическими трудностями в стране и, видя выход из создавшегося положения в изъятии церковных ценностей, использует бедствие в Поволжье. Власть не захотела мирного сосуществования с Церковью. Пожертвования ей не нужны, ибо они являются знаком любви Христовой. В феврале 1922 года выходит Декрет об изъятии церковных ценностей на нужды голодающих. Святейший Патриарх Тихон ответил новым посланием, в котором напомнил о наметившемся было сотрудничестве с властью, заявил о церковной канонической позиции по вопросу пожертвований “церковных предметов, не освященных и не имеющих богослужебного употребления” и что “изъятие из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается ею как святотатство - миряне - отлучением от нее, священнослужители - извержением из сана” (Апостольское правило 73. Двукратный Вселенский Собор. Правило 10) [6] .
Противостояние началось. Государственная власть пыталась не просто подчинить Церковь, она поставила цель уничтожить ее. В это же самое время в самом духовенстве происходят события, сыгравшие трагическую роль не только в судьбах отдельных людей, но и в дальнейшей истории Русской Православной Церкви. 19 марта 1922 года Ленин диктует по телефону письмо Молотову (для членов Политбюро) с просьбой “ни в коем случае копий не снимать”, в котором четко и ясно была поставлена задача развернувшейся кампании:
“... Нам во что бы то ни стало необходимо провести изъятие церковных ценностей самым решительным и самым быстрым образом, чем мы можем обеспечить себе фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (надо вспомнить гигантские богатства некоторых монастырей и лавр). Без этого фонда никакая государственная работа вообще, никакое хозяйственное строительство в частности, и никакое отстаивание своей позиции в Генуе в особенности, совершенно немыслимы. Взять в свои руки фонд в несколько сотен миллионов золотых рублей (а может быть и в несколько миллиардов) мы должны, во что бы то ни стало... Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше. Надо именно теперь проучить эту публику так, чтобы на несколько десятков лет ни о каком сопротивлении они не смели и думать” [7] .
Ежедневно в печати шла планомерная антирелигиозная пропаганда, подрывавшая авторитет церковного руководства.
Внутренние раздоры и настроения в самой Церкви были использованы властью для достижения поставленной цели. Поддерживаемые гражданскими властями представители так называемой “Живой Церкви” ускорили процесс изъятия церковных принадлежностей.
30 марта 1922 года Троцкий в своей записке в Политбюро предложил местным партийным органам: “расколоть духовенство, изъять ценности, расправиться с черносотенными попами”, так как: “... Кампания по поводу голода для этого крайне выгодна, ибо заостряет все вопросы на судьбе церковных сокровищ. Мы должны, во-первых, заставить сменовеховских попов целиком и открыто связать свою судьбу с вопросом об изъятии ценностей, во-вторых, заставить довести их эту кампанию внутри церкви до полного организационного разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового Собора и новых выборов иерархии...” [8] .
Таким образом, Русская Православная Церковь была подведена к расколу с двух сторон.
Митрополит Вениамин чувствовал опасность и видел угрозу раскола и, как страж церковного единства, принимал соответствующие меры. 15/28 мая 1922 года он обратился к петроградской пастве с Посланием:
“Да вси едино будут: якоже Ты, Отче во Мне Аз Тебе, да и тии в Нас едино будут”(Ин. 17.21).
“Тревожно бьется сердце православных, волнуются умы их. Сообщение об отречении Святейшего Патриарха Тихона, об образовании Высшего церковного управления, об устранении от управления епархией петроградского митрополита и т. п. вызывает великое смущение. Вместе с вами, возлюбленная паства, переживаю сердечную тревогу, со скорбью наблюдаю волнение умов и великое смущение верующих. Чувствую вашу чрезвычайную потребность слышать слово своего архипастыря по поводу всего переживаемого Церковью. Иду навстречу этой потребности. От Святейшего Патриарха никакого сообщения об его отлучении и учреждении нового Высшего церковного управления до сего времени мною не получено, поэтому во всех храмах епархии по-прежнему должно возноситься его имя. По учению Церкви, епархия, почему-либо лишенная возможности получать распоряжения от своего патриарха, управляется своим епископом, пребывающим в духовном единении с патриархом. Епархиальный епископ есть глава Церкви. Епархия должна быть послушна своему епархиальному епископу и пребывать в единении с ним. “Кто не с епископом, тот не в Церкви”, - учит муж апостольский святой Игнатий Богоносец. Епископом Петроградским является митрополит Петроградский. Послушаясь ему, в единении с ним - и вы будете в Церкви. К великому прискорбию, в Петроградской Церкви это единение нарушено. Петроградские священники: протоиерей Александр Введенский, священник Владимир Красницкий и священник Евгений Белков, без воли своего митрополита, отправившись в Москву, приняли там на себя высшее управление Церковью. А один из них, протоиерей Александр Введенский, по возвращении из Москвы объявляет об этом всем, не предъявляя на это подлежащего удостоверения Святейшего Патриарха. Этим самым, по церковным правилам (Двукратное соборное правило Василия Великого), они ставят себя в положение отпавших от общения со Святой Церковью, доколе не принесут покаяния пред своим епископом. Таковому отлучению от Церкви подлежать и все соединяющиеся с ними. О сем поставляю в известность протоиерея Александра Введенского, священника Владимира Красницкого и священника Евгения Белкова, чтобы они покаялись, и мою возлюбленную паству, чтобы никто из нее не присоединился и чрез это не отпал от общения со Святой Церковью и не лишил себя ее благодатных даров. Слушайтесь пастыря, начальника нашего, Господа Иисуса Христа. Да будут все едины с вашим архипастырем. Чтобы никто из вас не погиб, слушайтесь своего епископа со слов Господа: “Слушаяй вас, Мене слушает”” (Лк. 10.16) [9] .
Это обращение было опубликовано в “Петроградской правде” 30 мая, а спустя два дня из Москвы последовала телеграмма:
“Петроград, Губотдел ГПУ, Митрополита Вениамина арестовать и привлечь к суду. Подобрать на него обвинительный материал. Арестовать его ближайших помощников - реакционеров и сотрудников канцелярии, производя в последней тщательный обыск. Вениамин Высшим Церковным управлением отрешается от сана и должности. О результатах операции немедленно сообщите. HP 25023/c 1 июня 1922 года. Начсоперупр ГПУ Менжинский” [10] . Были арестованы члены Правления Общества православных приходов, настоятели соборов и церквей Петрограда, а также миряне, препятствовавшие в той или иной степени изъятию церковных ценностей. Были среди арестованных и случайные люди.
Петроградский процесс был повторением прошедшему Московскому, несмотря на то, что изъятие церковных ценностей в Петрограде проходило сравнительно спокойно.
Заранее хорошо спланированная акция, в основе которой лежало уничтожение популярных и уважаемых представителей духовенства и мирян, не угодных новой власти, подошла к финалу. В субботу 10 июня 1922 года в Большом зале нынешней Филармонии началось заседание Петроградского революционного трибунала по делу петроградских церковников.
В состав трибунала входили:
председатель - Яковченко Н. И. - 22 года, бывший студент Петроградского технологического института, и члены:
Семенов - 22 года, бывший студент Технологического института;
Каузов - бывший помощник механика на военном судне (Семенов и Каузов командированы в трибунал из ЧК);
Давыдова - секретарь.
Общественными обвинителями выступили:
Красиков П. А. - бывший присяжный поверенный, начальник 5-го отдела Наркомюста проводившего отделение церкви от государства, член Малого Совнаркома, председатель Кассационной коллегии Верховного трибунала ВЦИК;
Смирнов - до революции был подмастерьем у булочника, а после революции - агент ЧК, председатель Московского совета народных судей;
Крастин (Крастиньш) - “латышский стрелок” бывший помощником первого комиссара юстиции Стучки, начальник следственного отдела Петроградской юстиции;
Драницын - до революции преподаватель истории в петроградском привилегированном учебном заведении для благородных девиц, после революции член партии большевиков.
Общественными защитниками на процессе были:
Бобрищев-Пушкин Владимир Михайлович - старейшина русских адвокатов;
Гурович Яков Самуилович - бывший присяжный поверенный, адвокат (взял на себя защиту митрополита Вениамина);
Жижиленко Александр Александрович - профессор, декан юридического факультета Петроградского университета, член Комиссии по разработке нового Уголовного Кодекса, который вошел в действие с 1 июня 1922 года; защитник Шеина, Плотникова, Ковшарова, Огнева, Зенкевича, Чельцова.
Гамбургер, Гартман Владимир Паулинович - член Комитета помощи политзаключенным и ссыльным, Генкен, Гиринскнй Леонид Иванович - служащий Бюро жалоб Рабоче-крестьянской инспекции (взял на себя защиту Ю. П. Новицкого и отца Николая Чукова), Масин-Зон, Ольшанский, Павлов, Равич Моисей Соломонович, Рауш, Элькин Николай - журналист, Энтин и др. [11] .
Судебные заседания длились по 10-12 часов с двухчасовым перерывом с 10 июня по 5 июля.
Основу обвинительного акта составлял следующий материал. В связи с изданием Декрета об изъятии церковных ценностей Святейшим Патриархом Тихоном 15 февраля ст. ст. было издано послание “Ко всем верным чадам Российской Православной Церкви”, направленное против насильственного изъятия ценностей.
Это Послание было разослано митрополитом Вениамином всему духовенству епархии для исполнения. Для выяснения условий более успешного сбора средств в помощь голодающим митрополит Вениамин вступил в переговоры со Смольным. Свою точку зрения митрополит изложил в Обращении в Петроградскую губернскую комиссию помощи голодающим. 5 марта за Божественной Литургией в Исаакиевском соборе митрополит Вениамин обсудил с сослужившими ему священниками свое Обращение, просил молитвенно поддержать его. На следующий день митрополит Вениамин в сопровождении Ковшарова и священника Заборовского в Смольном огласил Обращение секретарю Исполкома Комарову и члену Петроградской губернской комиссии Помгола, ректору Университета имени Зиновьева Канатчикову:
“В виду неоднократных обращений и запросов лично ко мне, и выступлений в печати по вопросу об отношении Церкви к помощи голодающим братьям нашим, я, в предупреждение всяких неправильных мнений и ничем не обоснованных обвинений, направленных против духовенства и верующего народа в связи с делом помощи голодающим, считаю необходимым заявить следующее.
Вся Православная Российская Церковь, по призыву и благословению своего Отца, Святейшего Патриарха, еще в августе месяце прошлого 1921 года со всем усердием и готовностью отозвалась на дело помощи голодающим. Начатая в то же время и в Петроградских церквах, по моему указанию, работа духовенства и мирян на помощь голодающим была прервана, однако, в самом начале распоряжением Советской власти.
В настоящее время Правительством вновь предоставляется Церкви право начать работу на помощь голодающим. Не медля ни одного дня, я, как только получилась возможность работы на помощь голодающим, восстановил деятельность Церковного Комитета помощи им и обратился ко всей своей пастве с усиленным призывом и мольбой об оказании помощи голодающим деньгами, вещами и продовольствием. Святейший же Патриарх, кроме того, благословил духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, принести в жертву голодающим и драгоценные вещи, не имеющие богослужебного употребления.
Однако недавно опубликованный в Московских Известиях Декрет (от 23 февраля) об изъятии на помощь голодающим церковных ценностей, по-видимому, свидетельствуют о том, что приносимые Церковью жертвы на голодающих признаются недостаточными.
Останавливаясь вниманием на таковом предположении, я, как Архипастырь, почитаю священным долгом заявить, что Церковь Православная, следуя заветам Христа Спасителя и примеру великих святителей, в годину бедствий, для спасения от смерти погибающих, всегда являла образ высокой христианской любви, жертвуя все свое церковное достояние, вплоть до священных сосудов.
Но, отдавая на спасение голодающим самые священные для себя по их духовному, а не материальному значению сокровища, Церковь должна иметь уверенность:
1) что все другие средства и способы помощи исчерпаны,
2) что пожертвованные святыни будут употреблены исключительно на помощь голодающим и
3) что на пожертвование их будет дано благословение Высшей церковной власти.
Только при этих главнейших условиях, выполненных в форме, не оставляющей никакого сомнения для верующего народа в достаточности необходимых гарантий, и может быть мною призван православный народ к жертвам Церковными Святынями, а самые сокровища, согласно святоотеческим указаниям и примерам древних пастырей, будут обращены, при моем непосредственном участии, в слитки. Только в виде последних они и могут быть переданы в качестве жертвы, а не в форме сосудов, прикасаться к которым, по церковным правилам, не имеет права ни одна неосвященная рука.
Когда народ жертвовал на голодающих деньги и продовольствие, он мог и не спрашивать, и не спрашивал, куда и как пойдут пожертвованные им деньги. Когда же он жертвует священные предметы, он не имеет права не знать - куда пойдут его церковные сокровища, так “как каноны Церкви допускают, то в исключительных случаях, отдавать их только на вспоможение голодным и выкуп пленных.
Призывая в настоящее время, по благословению Святейшего Патриарха, к пожертвованию церквами на голодающих только ценных предметов, не имеющих богослужебного характера, мы в то же время решительно отвергаем принудительное отобрание церковных ценностей как акт кощунственно-святотатственный, за участие в котором, по канонам, мирянин подлежит отлучению от Церкви, а священнослужитель - извержению из сана” [12] .
Позицию митрополита выслушали, согласились со всеми предложениями, и, казалось, что все пойдет хорошо. Однако через пять дней власть изменила свое мнение и стала настаивать на насильственном изъятии. Тогда митрополит Вениамин написал второе заявление, адресовав его Петроградскому губисполкому. Он по-прежнему стоял на строго церковной позиции и просил учесть те условия, при исполнении которых Церковь готова пойти даже на жертву священных сосудов. Митрополит, в частности, писал:
“Настаивая на предоставлении Церкви права самостоятельной организации помощи голодающим, я исходил из предположения, что нужды голодающих столь велики, что Церковь вынуждена будет, при развитии своей благотворительной деятельности, отдать на голодающих и самые священные предметы свои, использовать которые по канонам и святоотеческим примерам только может непосредственно сама Церковь.
Если бы указанное в сем предложение мое о предоставлении Церкви права самостоятельной организации помощи голодающим гражданскими властями было принято, то мною немедленно был бы представлен проект церковной организации помощи голодающим на рассмотрение и утверждение его гражданской властью. Если же такого согласия не последует, и <...> Церкви не будет предоставлено права благотворения и в ограниченной форме, то тогда мои представители из Комиссии будут мною немедленно отозваны, так как работать они мною уполномочены только в Комиссии помощи голодающим, а не в Комиссии по изъятию церковных ценностей, участие в которой равносильно содействию отобрания церковного достояния, определяемому Церковью как акт святотатственный.
|
|
